(no subject)

[chantfleuri]

Вампирская графомань пишется со скоростью слово в день, но все-таки хоть что-то я смогла изобразить. Интересно, почему, чем дальше в лес, тем меньше мне нравится то, что я пишу?.. То есть нет, не совсем так. Мне-то еще может и нравится, но возникает ощущение, что читатели меня на смех поднимут. Не поднимите ведь, да?

2 мая.

«Любимая сестра!
Прости меня за задержку с ответом, столичная жизнь, знаешь ли, обязывает! Париж не похож ни на какой другой город – это феерия, круговорот красок, звуков, людей, центр всего. Теперь я понимаю, почему зарождение той живописи, о которой я тебе писал, произошло именно здесь. Настоящая столица Европы и мира! Город поймал и меня в свои сети, от которых я не могу и не хочу избавляться. Да, я скоро уеду отсюда, меня ждет Генуя, Флоренция, Рим и что-то там еще, билеты уже куплены, но Париж держит меня и не хочет отпускать.
Забудь про те сны и видения, о которых я писал, я не хотел тебя пугать, и сожалею, что неосторожно оброненные слова да собственные фантазии заставили тебя нервничать. Хорошо, быть может хотел лишь слегка пощекотать нервы, но ты же сама грезила славой Мери Шелли!
Но пусть все эти грезы остаются в мире сновидений, им не место здесь, в обычном мире. И именно здесь я повстречал девушку, которая являлась мне во снах. Но я видел ее, говорил с ней, держал за руку. Это не мираж и не видение, она реальна, и она прекрасна. Впервые мысли о какой-либо девушке занимают мои мысли более суток, а эта красавица поселилась там надолго. Я не могу даже вспоминать об Абигейл, а уж тем более думать о свадьбе. Прости, Бекки, я знаю, что дорогая мисс Джефферсон твоя хорошая подруга, но златовласая волшебница околдовала меня, влюбила в себя, заставила забыть об Эбби и подчинила все мои думы только себе.
Может быть, мне стоило сопротивляться прекрасной соблазнительнице, дать ей решительный отпор?.. Я знаю, что ты скажешь. Мне надо бы бежать без оглядки от нее, а не ловить каждый взгляд колдовских зеленых глаз, но я не могу. Я думаю - да нет, что там, я знаю, - мне не следует ни видеть ее, ни думать о ней. Но я не могу. Пожелай мне сил, чтобы сбросить с себя это наваждение и прекратить думать о ней. И помолись за меня Богу.

С самой искренней любовью,
Артур С.

***
- Да, это было замечательно! Вот уж не думал, что на сей раз так просто будет. Славную же работку ты проделал, как только этого упыря отыскал?
Люк сосредоточенно курил, поглядывая в окно.
- Еще одним меньше, и слава Богу.
- Эх, Арти, жаль, тебя с нами не было, увидел бы, как вампиров убивают. Птичку-то нашу мы упустили, но ничего, всему свое время.
- Что за вампир это быть? – безучастно спросил Артур.
- Свеженький, умер совсем недавно, - Люк пожал плечами, оборачиваясь к нему. – Промышлял в северных районах и предместьях, Монмартр и Сен-Дени на голове стояли.
- Прожорливый был, гад, - поморщился Фабьян. – За ночь одна, а то и две жертвы появлялись – в основном из девчонок тамошних, с Пигаль. Бедняги, их убийство уже и за преступление не считается, полиция даже не обеспокоилась.
- Убивать проституток и клошаров проще всего, их исчезновения никто не замечает, вот вампирам это и сходит с рук. Им-то все равно, чью кровь пить. Хорошо хоть на одного в Париже стало меньше.
- И сколько еще их остались, то есть осталось? – поинтересовался Артур, представляя себе Мицци Фогель, крадущуюся во мраке ночи за выбранной жертвой. Тихие невесомые шаги, легкий шелест платья и – клыки, разрывающие артерию. Он передернул плечами.
- Немного, - коротко ответил Люк. – По моим данным – еще двое. Первую ты знаешь, второго нам еще предстоит вычислить.
- Ты не волнуйся, Арти, увидишь еще, как они в прах рассыпаются. Страшное зрелище, скажу я тебе, страшное, да, но на душе от этого только легче становится. Когда думаешь о том, скольких людей спасаешь, рука бьет уверенно. Да и душе того несчастного, кто подписался на вечную жизнь, покойнее будет.
Юноша сглотнул и, глубоко вздохнув, произнес.
- Я… Я решил, что не буду больше участвовать в этом. Я не хотеть убить вампиров, не хотеть вообще слышать о них. Но хочу жить своей обычной, нормальной жизнью, как жить все люди.
Охотники удивленно посмотрели на него, и Фабьян, понимающе кивнув, проговорил.
- Ну что ж, оно и понятно. Сложная эта работа, тяжелая и неблагодарная. Жаль, конечно, что ты так легко сдаешься, но это твой выбор, старина.
- Почему ты принял это решение? – голос Люка звучал холодно и жестко, он пристально смотрел на молодого человека своими.
- Я просто думал, что моя жизнь была, как же это сказать, намного лучше, нет - спокойнее до всего этого, и я, ну, я просто захотеть вернуть все назад. Я не чувствую в себе призвания ко всем этим убийствам – осиновые колы, кресты, это, как же оно, зол..? – нет, серебро, что там у вас еще?..
- Ну, значит так, - Люк согласно закивал головой. – Тогда советую тебе поскорее убраться из города. Покупай билет на ближайший поезд, и езжай, куда хочешь, вот в свою Италию, хоть в Брюссель, хоть в Женеву. Только поскорее.
- Да-да, я уже купил билет, отъезжать с Берси в ночь три мая.
- Эх, поздновато ты это, лучше бы прямо сейчас отправлялся. А то неровен час…
- Что? Что может случиться?
- Вампир, укусивши однажды, уже не откажется от своей жертвы, ты для нее теперь вкуснее любого деликатеса, - хмуро заметил Люк. – Так что не удивляйся, если проснешься однажды от того, что в твою глотку вопьются ее остренькие зубки. Знаешь что, уже поздно, пожалуй, нам не следует задерживать нашего дорого доктора – к нему наверняка завтра с утра пациенты придут, а мы тут все про вампиров. Правда ведь, Берже?
- Ну да, пожалуй, вампиры вампирами, а прием отменять никогда нельзя.
- Пойдем, Артур, я провожу тебя до «Гиацинта», парижские улицы ночью опасны.

Они шли по мостовой, освященной мягким газовым светом да луной, полускрывшейся за облаком. Булыжники блестели от недавнего дождя и казались быстрым ручьем, бегущим вперед под ногами запоздалых прохожих. Но Париж не спал – этот город не утихал никогда, и даже в предрассветный час его нельзя было застать пустым. Улицы никогда не отдыхали от шума голосов, музыки, доносящейся из распахнутых навстречу весенней свежести окон, и перестука лошадиных копыт.
- Значит, вы с ней виделись, - проговорил Люк, прерывая их затянувшееся молчание. – И что она сказала тебе?
- Кто? – не понял Артур. Или сделал вид, что не понял.
- Вампирша, наша Мицци-Птичка. И не надо мне врать, что ты понятия не имеешь, о чем я говорю. Смотрю, не покусала еще, и то славно. Ну?
- Да, вы правы, она… мы виделись, - юноша опустил голову, стараясь не смотреть на охотника. – Я не убил ее, потому что у меня не было с собой оружия, иначе бы…
- Да-да, конечно. Иначе бы ты ее прикончил. Берегись, я знаю, о чем говорю. Речи вампира могут звучать слаще нектара, они манят и гипнотизируют. Но делает она все это лишь с одной целью. С какой – ты знаешь!
- Она выглядела такой…
- О, я знаю, она была прекрасна! Красивейшая из женщин, да? Ты мечтал о ней, ты хотел ее, так? – зло проговорил Люк.
- Мицци была очень человечной. Обычной. Вовсе не такой, как вы описывали вампиров. Встают по ночам, чтобы пить кровь, их единственная цель… Нет! Она не такая!
- Ты ничего не знаешь про вампиров, и ничего не знаешь про нее. Она такая же убийца, как и остальные, кровожадная, беспощадная, жестокая. На ее руках кровь тысяч людей, она человек даже меньше, чем ты думаешь.
- Нет, она…
- Ты идиот. Ты еще вспомнишь мои слова, вот увидишь. Убирайся отсюда, спасай свою душу. Если еще не поздно.
- Я хочу сам решать, что мне делать. Вы пытаетесь контролировать меня ничуть не хуже любого вампира.
Артур развернулся и быстрым шагом направился прочь, не оборачиваясь назад. Люк еще некоторое время стоял на пустой улице и всматривался в темноту.
- История повторяется, - пробормотал он, глядя вслед англичанину.